Исследовательские работы → И фронт, и тыл... Рассказывает Ефимова Елена Андреевна (запись воспоминаний сделана за 2 месяца до смерти)

В семье нас было четверо. Самая старшая — я, мне в 1942 году исполнилось 17 лет. Отца уже забрали на фронт, а нас эвакуировали в Саратовскую область, в город Калинин, теперь он называется Тверь. Что успели взять с собой? Мама хорошо шила. Была у нас машинка швейная. Так мама ее с собой взяла.

 

Мы в эту машинку вцепились. Па на переправе что творилось! Немец бомбил страшно. Разгонят его, а он опять снова утюжит. Грузили нас быстро, чтобы успеть, пока нет самолетов. А если не успевали, то отправляли вниз по Волге. Стон, плач. Дети уже на барже, родители еще на берегу, а он — с неба. Никогда не забуду! Плыли по Волге сквозь бомбежку. Приехали мы на станцию Мокроус, это там, где была Немецкая Поволжская республика. Немцев уже куда-то на восток отправили. Дома большие, туда нас поселили.

 

Я пошла работать трактористкой, а мама поварихой. А через 2 месяца пришла мне повестка, девчат и мальчишек по деревням собирали, чтобы ФЗО открыть. Собрали нас в Энгельсе, там сборный пункт был, а потом уже сюда отправили. Ехали долго, холодно уже было. Приехали в Юргу ночью. Нас выгрузили, построили строем, и повели в столовую. Накормили нас и — в бараки… Тогда всего два барака было. Зашли, а там только нары двухэтажные. До места работы — 7 км пешком. Что еще тогда было? Баня была, мы все грязные, завшив-ленные были. Она была на 1-ом участке. Нас туда водили мыться. «Темп» еще был, это где мы после работы собирались, танцевали под гармошку, кто-то гитары приносил. Было весело. Что носили? Да фуфайки, все промасленные, затвердевшие, вот наша одежда. Менялись с девчонками, у кого что было. Как жилось в барах? Страшно! Столько крыс было!

 

Мы с девочками дежурили. Боялись, что загрызут. На ночь ставили таз с шелухой от семечек. Ляжем, свет задуем, а они изо всех щелей, визжат, грызутся. А мы деревянными тапочками — в них. Разбегутся, а мы свет не выключаем, боимся. Через 6 месяцев я стала слесарем, начала работать в 23 цехе. Мы выпускали морские пушки. Ох, и громадными они были! Работали по 16-18 часов. А паек получали — 700 грамм. Мы с подружкой засунем его за пазуху, щиплем его, пока за работой. Глядь, а его уже нет.

 

Удивляешься: где же, неужели съели?! А иногда съедим норму за месяц, да еще несколько дней захватим следующих. А потом голодные ходим. Дадут нам иногда талоны в столовую, мы там наедимся, да каша-то была, одна труха, наедимся ее, вроде сытые. А чуть… и опять есть хочется. Страшное время было. Да и сейчас не лучше. Дай Бог, чтобы вы никогда не испытывали того, что испытали мы.

 

 

Граница поселка простиралась с севера от лога Бурлачихи, в настоящее время это грязный, вонючий ручей, появившийся благодаря стараниям автолюбителей, которые пораспихали свои гаражи на берегах некогда бурлящей и светлой речки, сильно заросшей черемухой, к югу до железнодорожной ветки, с запада от электростанции, в настоящее время там находится здание мебельной фабрики к востоку до бани, в настоящее время, хотя здание обветшало, но баня работает и пользуется большой популярностью среди горожан разного возраста. Главной улицей поселка считалась улица, которая называется Ленинградской, протяженностью 200м от электростанции до бани.