Басыров Георгий Васильевич родился 1925 г. в с.Теплоречка Ижморского района Кемеровской области в семье крестьянина. Окончил 7 классов. Трудился на мясокомбинате в г. Юрга Кемеровской области.

 

Шел 20-й год после Победы и второй час занятий на Н-ском танкодроме. Грохот, тучи пыли летели над землей. Штатского человека на командном пункте бойцы заметили уже при разборе.

- Почему не взяли препятствие? - спрашивал командир молодого солдата.

-Не тянет, товарищ майор! Другим ребятам новые машины достались, а мне эта! Ее бы в музей...

Офицер обратился к штатскому:

-А вы как думаете, Георгий Васильевич?

Тот подошел к «тридцатьчетверке», ласково коснулся брони:

- Чего тут думать, попробовать надо.

Солдаты заулыбались весело и снисходительно.

-Условия знаете?- спросил командир...

Танк рванулся с места, заскочил на эстакаду («погрузка на платформу»), спустился, перевалил «снарядную воронку», взял эскарп, контрэскарп… Машина подошла к финишу, когда стрелка командирского секундомера завершала двенадцатый круг.

-На 30 секунд раньше! - сказал майор - Норма мастера перекрыта. Выходят, еще тянет «музейный экспонат»?

-Теперь, конечно, и помощнее есть, — сказал штатский. - Но нашу «тридцатьчетверку» я бы пока в музей не отдавал! Он расстегнул плащ, доставая платок, и все увидели на груди гостя три ордена Славы. Не имело смысла продолжать игру в «штатского», и он отрапортовал:

-Механик-водитель Басыров прибыл в родную часть для прохождения ... то есть для встречи с молодыми воинами...

Рассказывая о своем боевом пути, Басыров то и дело замечал, как взгляды ребят застывают на орденском созвездии.

-Хоть на коне, хоть на танке, а воевать надо так чтобы и грудь в крестах, и голова на плечах, а не в кустах! Правда, моя вот трижды «в кусты» падала и все-таки на плечах осталась .

Первая смерть подкараулила его летом 1944-го у польского городка Седльце. Командир батальона с тревогой разглядывал на карте участок у маленького озерка. Там кончалось редколесье и начинались болота. Три танка ушли в разведку. До озерка километров двадцать. Средняя скорость такая же. Значит, сейчас они уже выходят к опасному рубежу. И почти в тот же миг радист доложил комбату: Машины подбиты, горят! Экипажи погибли.

Значит, засада. Батальон пошел другим путем — более длинным, но, может быть, менее опасным У Седльца записали Георгия в покойники. А на самом деле случилось вот что. Когда вспыхнул первый танк, противник перенес огонь на последний. Зажатый между ними Басыров понял, что его ждет в ближайшие мгновения. Но рука уже нажимала красную и черную кнопки. От них сработали баки с составом, имитирующим взрыв и огонь. Расчет оказался точным: враг прекратил огонь. Когда стих бой, водитель Басыров и его друг — стрелок Коля Богданов осмотрели машину. Она требовала не такого уж большого ремонта.

Догнали свой батальон они дня через три, «тридцатьчетверка» выглядела вполне боеспособной. Начальник штаба капитан Шапошников развел руками:

-Машину списали, на вас похоронки отправили…

Георгий написал домой «Не верьте похоронной, это ошибка. Я жив и здоров». Говорят, двум смертям не бывать... А если одна его уже миновала? Все складывалось, как и под СОЛДАТ ИЗ ЮРГИ Басыров Георгий Васильевич Седлъцем, только город назывался - Радом. По правде сказать, никто ему задания не давал. Когда комбат, объясняя задачу, заметил: «Тут, конечно, опытный человек нужен», Басыров согласно кивнул и стал примерять дальнейшее на себя. К Радому, как и к Седльцу, вела одна из коротких дорог, по которой лучше всего бросить всю танковую группу, если дорога не заминирована.

...Очнулся он - все кругом бело. Подошла медсестра, что-то спрашивает. А Георгий ничего нс слышит. Тогда она написала: мол, 17 дней прошло, как ты к нам в госпиталь попал. Тебя подобрали санитары метрах в двадцати от дороги. 

Пролежал он еще месяц. Как-то вышел с ребятами покурить на крыльцо, видит — стоит машинабензовоз. Номер вроде бы знакомый. Подоткнул Басыров полы халата, перешел дорогу и спрашивает шофера: 

- Когда обратно в часть едешь?

- Через три дня. Через три он был уже в полном сборе. 

Приехал в батальон. У штабной машины все тот же капитан Шапошников стоит. Оборачивается к Георгию и головой трясет «Ты, Басыров, откуда взялся опять?». Капитан обнимает его и рассказывает: 

-Приехали мы туда, где ваш танк на мине подорвался, нашли четверых убитых. А тебя, подумали, на кусочки разорвало. 

Потом он сам съездил на то место и понял, что ничего другого они подумать не могли. Как же он уцелел? Башня отлетела в сторону и он, видно, вместе с ней. 

«Мы, - рассказывал капитан, - похоронили убитых неподалеку». Прочитал свою фамилию на могильной дощечке, и совсем худо стало. -В тот раз мамаша убивалась, так хоть скоро от меня известие пришло. А теперь она, видать, похоронила совсем. 

Письмо они с капитаном составили в тот же вечер. Через пару недель получил ответ. «Ты что же, — пишет, — меня не жалеешь? Мне уже 56 лет, и сердце у меня больное. Я тебе задам перцу, когда возвернешься!». 

Ну, конечно, обещал Георгий матери, больше такого не повторится: постараюсь в третий раз не погибать. 

Третья «могила» ждала его у города Штеттина на берегу Балтийского залива. Комбат сформировал штурмовую группу. Задача: выйти к окраине города, закрепиться, обеспечить наступление всего батальона. Ворвавшись на первую улицу, Басыров чуть не столкнулся с вражеским танком. Они находились всего в метрах 200 друг от друга и выстрелили почти одновременно. 

Командир группы видел, как немецкий снаряд ударил по басыровской машине, и все сразу скрылось в дыму и пыли. 

Судьбу подбитого танка угадать нетрудно: лишенный хода, он стал мишенью для расстрела в упор. Выслушав возвратившихся, капитан Шапошников (начальник штаба) сокрушенно сказал: 

- Две смерти обманул, а теперь, под самый конец... 

…Увидев противника, Георгий почти в ту же секунду получил от него «гостинец». Ударило «под маску», как говорят танкисты: разбило прицел, пулемет, спаренный с пушкой, заклинило орудие. Басыров сразу же включил задний ход, крутанул машину на месте и влетел в какой-то двор. Танк ударил в большой сарай и обрушил его на себя.

Прошли часы. Сон сморил всех четверых. Они очнулись, когда рядом прозвучала русская речь:

-Тут должен быть наш сгоревший танк. Не видали?

«Тридцатьчетверка», отряхивая с себя бревна, словно мелкую пыль, выехала за ворота.

Лишь спустя четыре дня Басыров смог разыскать штаб. Там оказался один писарь, сообщивший, что и на сей раз похоронка не задержалась...

Над солдатскими звездами Славы сибирского рабочего сегодня сверкает медаль «За доблестный труд». Строй военных наград потеснила еще одна мирная — «За трудовое отличие». Но, если спросить Басырова, какие из наград ему дороже, то назовет он другие. Те, что на знамени завода, которому он отдал десятилетия послевоенной жизни. Юргинский ордена Ленина и ордена Октябрьской Революция машиностроительный завод — детище начала 40-х, когда страна создавала в глубоком тылу индустрию грядущей победы. После Победы Басыров поступал сюда слесарем-сборщиком, затем стал мастером цеха. Осваивались мощные проходческие комбайны для угольных шахт и кукурузные комбайны, самоходные краны и экскаваторы, жаркие печки «Тайга» для домов северян и запчасти к сельхозмашинам. И во всех заводских делах, производственных и общественных, оказывалась частица труда и души старого заводского коммуниста.

- ЗОЛОТОВ Д., газета «Правда», 23.01.1985 г.

 

В мае 2008 года в парке около ДК Победа была установлена мемориальная доска в честь героя, и парк получил имя Георгия Васильевича Басырова.