Родился: неизвестно
Фронтовик
Из наградного листа Файзуллина И.Ю. на представление к ордену Красной Звезды:
«Тов. Файзуллин участвовал в Отечественной войне с ноября 1942 года по 5 января 1944 года в составе 856 стрелкового полка 150 стрелковой дивизии в должности связиста. Участник боев за города Ельня, Витебск, Будапешт и Вена.
В боях на смоленском направлении был тяжело ранен в кисть левой руки с повреждением костей, вследствие чего пальцы руки не работают.
За время боев тов. Файзуллин был трижды легко ранен. Имеет за боевые действия три благодарности Верховного Главнокомандующего т. Сталина. В настоящее время является инвалидом Отечественной войны 3 группы. Работает председателем колхода.
Тов. Файзуллин достоин награждения орденом Красной Звезды. Юргинский райвоенком, подполковник Титов. 14.3.1949 года.
Достоин награждения орденом Красной Звезды. Кемеровский облвоенком, полковник Ромашкин. 25 марта 1949 года.
Достоин награждения орденом Красной Звезды. Командующий войсками ЗапСибВО, генерал армии Еременко 11 июля 1949 года».
СНОВА И СНОВА ФРОНТ
Ровно через год после начала Великой Отечественной войны, 22 июля 1942 гола, молодой механизатор из Сарсаза Идият Файзуллин стал бойцом 150-й Сибирской добровольческой дивизии. В 3-м полку большинство молодежь, такие же 18-летние парни, как Идият.
В один из осенних дней воинский эшелон повез сибиряков на фронт. Вот и Подмосковье, где недавно победно закончилось сражение за столицу. Кругом следы пожарищ, разрушенные города и села. Дивизия выгрузилась невдалеке от линии фронта, на станции Селижарово Калининской области.
— Кого к нам привезли?— беззлобно шутили обстрелянные фронтовики, глядя на мальчишек в солдатской форме.— Встретятся с фашистами и закричат «мама».
Но, ни Идият Файзуллин, ни его сверстники не кричали впоследствии «мама», хотя хлебнули огня и крови полной мерой.
К линии фронта дивизия продвигалась через дремучие калининские леса и болота. Строили настилы для техники и войск и шли вперед. В стороне горел факелом занятый немцами город Белый.
Дивизия заняла позиции у деревень Большое и Малое Клемятино. Предстояла первая атака. В первом бою у Файзуллина оказался поврежденным глаз. С повязкой на лице он тотчас вернулся из санбата в часть.
— Нет, мы не кричали «мама»,— рассказывает Идият Юсупович.— Мы видели в освобожденных от врага населенных пунктах, что натворили немцы, и жажда отмщения вела нас вперед. Мы презирали смерть, идя напролом.
В ночь на 25 ноября 1942 года наш 3-й стрелковый батальон занял позиции на опушке леса. Мы всю ночь наблюдали за передним краем противника, откуда беспрерывно, как фейерверк, в небо пускались ракеты. К утру усилился мороз. Дул северо-западный порывистый ветер. Под утро на командный пункт батальона прибыл полковник Самойлович. Он сказал напутственные слова, которые шепотом передавались по цепи.
—Товарищи сибиряки-добровольцы! — сказал командир полка. - Родина возложила на вас почетную миссию: прорвать оборону противника и разгромить врага. Оправдаем же доверие Родины! Оправдаем же доверие Родины!
— Начинаются золотые часы, — сказал рядовой Гуров.
— Чем скорее, тем лучше. Покажем силу советского оружия, — ответил боец Чалованов.
На рассвете раздался оглушительный орудийный залп. Гул нарастал, небо прочертили огненные трассы гвардейских минометов. Оставляя в небе огненный след, в сторону врага полетели реактивные снаряды. Началась артиллерийская подготовка. Над позицией врага образовалась черная туча из пыли и порохового дыма.
И вот условный сигнал начала атаки — красная и зеленая ракеты.
— За Родину! Вперед!
Сибиряки в полный рост шли на врага. Слева от меня шел Чалованов, справа Гуров - мои земляки. Чалованов на ходу стрелял чаще других. Каждый выстрел поднимал дух. Мы уже достигли середины нейтральной зоны. Враг нас встречает огнем шестиствольных минометов. Шальные мины подпрыгивают на мерзлой земле, как разъяренные звери. Ранен командир батальона Дубровин. Поднявшись на ноги с помощью ординарца и связного, он руководит боем, давая команду: только вперед!
Наступательный порыв добровольцев не могли остановить ни минные поля, ни проволочные заграждения.
Наступающий слева от меня Чалованов зацепился ногой за проволочную петлю. Разорвалась противопехотная мина. Волной Чалованова отбросило в сторону. Он, уцелевший чудом, очутился между Гуровым и мной.
Вижу черту траншеи противника. Достаю гранату и, выбрав расстояние для броска, метнул ее. Она упала в траншею и взорвалась. С ходу прыгаю в глубокую траншею Перезаряжаю винтовку. Слева прокатилась волна громкого «Ура!» Справа пересекают укрепления немцев наши танки. Слышу как из-под земли окрик: «Руки вверх!» Бегу по траншее на помощь. За зигзагом окопа вижу Гурова и Чалованова, которые завязывали руки пленному гитлеровцу оборванным концом телефонного кабеля. К пленному подходят другие бойцы. Мы с любопытством глядим на завоевателя с рюкзаком на спине, с автоматом на шее, в кожаных подкованных сапогах. Ростом намного выше нас, тонкий и гибкий. От него сильно пахло духами.
Кто-то из бойцов предлагал не пожалеть для фашиста 9 граммов свинца, но Чалованов с Гуровым категорически возражали.
— Пленного убить не хитро, — говорили они.
Услышал это подбежавший политрук. Такое суждение рядового бойца пришлось ему по душе. Он приказал Чалованову конвоировать пленного.
Мы взяли Клемятино.
К вечеру батальон освободил еще один населенный пункт. Но Чалованов к нам не вернулся. Через связных удалось узнать, что конвоир в очках был смертельно ранен, а пленный убит. Они попали под беглый огонь артиллерии немцев. Конвоир в очках был, конечно, Чалованов, только он в нашем батальоне носил очки.
— Вот как складывается судьба солдата, — говорил Гуров. — Но мы за тебя еще отомстим, друг!
Через некоторое время смертельно ранило Гурова. Его положили на санитарную повозку. Так я простился со своим земляком, жителем деревни Бжицкой Иваном Гуровым.
…Пять раз я возвращался на фронт после госпиталей. Много было у меня боевых друзей. Среди них русский Баландин, татарин Нигматуллин, украинец Даниленко, белорус Гришин, мариец Кашин и многие другие. Но я никогда не забуду своих однокашников Гурова и Чалованова. Они были бесстрашными людьми. С ними я пошел в первый бой, с ними получил боевое крещение. Они пали смертью храбрых, но без их гибели не было бы победы.
В морозном декабре 1942 года во время тяжелого сражения фашисты пошли в контратаку, часть из них попыталась обойти батальон. Из 12 оставшихся в строю солдат взвода трое ранены, в том числе и залегший в воронке от снаряда Файзуллин. Сначала немецкая пуля раздробила приклад винтовки, но Идият продолжал стрелять. Потом автоматной очередью ранен в плечо и руку, но он продолжал упрямо стрелять!
Ефрейтор Жулько крикнул: — Раненым продолжать бой!
Всем сопротивляться до конца!
И тут ударили наши «катюши». Над полем боя поднялась огненная стена. Казалось, горела сама земля.
— А потом,— как вспоминает Идият Юсупович,— наступила идеальная тишина! Враги сгорели в огненном пекле ракет гвардейских минометов.
К вечеру санитары подобрали раненых. Около трех месяцев пролежал Идият в госпитале города Родники. Помогли выздоровлению мастерство врачей и железный организм.
Весной 1943 года Файзуллин снова на фронте. Под Гжатском его зачислили в 56-ю дивизию, в которой сражался Александр Матросов. Здесь, у Гжатска, дивизии вручили гвардейское знамя, и здесь гвардеец Файзуллин стал комсомольцем.
Под Каменкой батальон, где воевал Файзуллин, получил приказ произвести разведку боем. Бойцы выбили немцев из трех рядов траншей, а вслед за ними ринулись остальные части, в том числе десять артиллерийских полков и два полка гвардейских минометов. В ту пору армия стала широко применять танковые десанты, и на одном из танков сидел Идият.
Во время атаки десанта Идията снова ранило осколками в голову и в руку. Около месяца пролежал в полевом госпитале, а потом опять вернулся в свою часть.
Много вражеских отметин на теле у молодого солдата, а он снова и снова возвращался на фронт. При форсировании реки Файзуллина ранило осколком немецкой мины в ногу. Металл задел берцовую кость, ранение оказалось серьезным.
А боец, как будто заговорен не только от смерти, но и от инвалидности. После двухмесячного лечения в госпитале Идият становится санинструктором на 1-м Прибалтийском фронте. 5 января 44-го года часть, в которой находился Файзуллин, штурмовала железнодорожную линию. Автоматной очередью Идията ранило в грудь. Изо рта хлынула кровь... Из-за сильной потери крови состояние оказалось тяжелым. В санбате ему сделали переливание крови.
И опять солдат выдюжил и вернулся в строй.
— После четвертого ранения, отлежав в госпитале, вернулся на фронт, — рассказывает И. Ю. Файзуллин — определили меня в связисты. Часть наша стояла под Будапештом.
В кольце окружения оказалась большая группа фашистов. Немцам предложили сдаваться. О чем они думали, трудно сказать, но сдаваться не спешили.
Передовые части ушли на запад, но мы поддерживали с ними связь. Через некоторое время связь оборвалась. Исправить отправили двоих. Бойцы не вернулись. Командир посылает еще двух и вновь безрезультатно. Настал мой черед идти восстанавливать обрыв. Сержант Гришин, я еще один рядовой отправились по линии.
На перекрестке дорог обнаружили павших товарищей. Тишина кругом, тыл все-таки. Вдруг видим, как вовсю мочь из нашего тыла красноармеец гонит лошадь.
— Стой! — кричим.
Остановился. Напуган, говорит с трудом:
— Еле ноги унес. Фашисты где-то прорвали окружение и движутся сюда.
Сержант Гришин приказал отойти в дубняк. Лесок редкий, а все ж укрытие. Смотрим на дорогу. Показались. Ого, сколько их!
— Файзуллин, — командует сержант. — Будешь разоружать, а мы тут переполох устроим.
Почти поравнялись с нами фашисты. И вдруг из леса в четыреглотки: «Хенде хох!». Эхо увеличило резонанс да раннее утро на нас сработало.
В сорок пятом фашист стал не тот, что в сорок первом. Ни секунды не медля, выскакиваю на опушку, приказываю: бросай оружие! Напуганные немцы покидали все, что было, сбились в кучу. Показываю — идите. Выскочили наши из укрытия, автоматы нацелили.
Утро весеннее, тишина, благодать. Жить так хочется!
Сообразили фашисты, что мало нас, да поздно, что теперь безоружным делать. Построились, пошли под конвоем.
Сейчас трудно сказать: повезло нам или Гришин все четко рассчитал. Но то, что случилось, оценили позднее: на волоске от смерти были. Фашистов несколько десятков в плен взяли.
День Победы Идият Юсупович Файзуллин отпраздновал далеко от Родины, в австрийском городе Каплице.
Вскоре после Победы вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о демобилизации участников войны, имеющих несколько ранений. Кавалер ордена Красной Звезды и боевых медалей Идият Юсупович Файзуллин вернулся победителем на свою родину в Сарсаз.
Сохранился памятный снимок, сделанный в Трансильвании в июне 1945 года. Он отображает юношу с лихо сдвинутой набок пилоткой, над гвардейским значком которого в четыре ряда знаки ранений на фронте, что лаконично говорит о воинской доблести, граничащей с бесстрашием и самопожертвованием воина ради нашей общей Победы.
- Концевой О.
- Файзуллин И.
Добавил: Администратор
Нет событий связаных с этим человеком.
Нет статей связанных с этим человеком.
