Родился: 30 ноября 1917
Фронтовик
Умер: 12 апреля 1983
БОЕВОЙ СЛАВЫ КАВАЛЕР
Два года нес до войны службу в пехоте на Дальнем Востоке кузбасский парень Павел Карякин. Вспоминал он часто родное село Троицкое, что близ Юрги, колхоз, стариков-родителей, друзей и многочисленную родню. Карякины в их местах чуть ли не в каждой второй избе живут.
Тянуло Павла домой. Но свою важную солдатскую работу делал старательно, с крестьянской обстоятельностью. Как, впрочем, привык все делать в жизни.
Невысокий и коренастый, солдат отличался большой физической силой. И как это часто бывает у сильных людей, он добр и немногословен. Когда в казарме перед сном зубоскалы (а в какой роте их нет!) заводили «треп» и прохаживались часто по адресу Павла, он отмалчивался и добродушно улыбался.
Герой Советского Союза Василий Нилович Исайченко, служивший на Дальнем Востоке с Карякиным в одной части, говорит:
— Спокойный был парень... Но силен! Помнится, гранату дальше его никто не метал.
Не думал, не гадал Павел, что вернется в свое Троицкое не скоро. Что предстоит ему самое памятное в жизни дело — бить фашистов, гнать их с советской земли. Что вернется он в родное село через обугленные войной села и города Подмосковья, сквозь огонь и гром боев на Северном Кавказе, на Украине и Румынии, через кровопролитные сражения в Чехословакии.
Когда началась война и немцы прорвались к подступам Москвы, пошли по сибирской магистрали на помощь столице «зеленой улицей» воинские эшелоны. В одном из них ехал с Дальнего Востока на войну и Павел. Вагоны с грохотом простучали по стрелкам, на знакомой до боли в душе, станции Юрга, промчались мимо родных мест солдата...
На фронте Карякина зачислили в полковую разведку. Ребята в разведвзводе как на подбор. Впрочем, их действительно подбирали один к одному. Предстояла трудная работа: пробираться в немецкие тылы, добывать ценные сведения, брать «языков».
...Трое солдат: Иван Савин, Александр Еманов и Павел Карякин лежат на «ничейной» полосе фронта. Сзади, совсем недалеко, свои. Впереди, чуть поодаль, немцы. Только назад оглядываться солдатам резона нет. Они вперед смотрят.
— «Язык» нужен позарез, — сказал командир разведвзвода Антюхин. — В штабе ждут.
«Язык» нужен. И нужно солдатам проползти восемьдесят метров «ничейной» земли, без шума взять «языка» и как-то пройти эти восемьдесят метров обратно уже вчетвером. А «ничейная» земля — это и мины, и скрытая сигнализация, и прочие неожиданности.
В бинокль хорошо видно, как группа немцев пулемет на новое место перетаскивает. Вон еще трое, наверное, в караул направились. Надо все заметить. Заметить, когда и как зарядку утром делают, где обедают. И себе маршрут составить.
Все трое недавно в разведчиках. Майор Андреев подбирал солдат в разведвзвод лично. Ходил вдоль строя и вглядывался в каждого. Этому вот и смелости не занимать, да не сдержан. Этот по всем статьям бы подошел, да силенки в руках маловато. А в разведке народ, смелый нужен, выдержанный, крепкий.
Местность на «ничейной» земле для разведчика самая подходящая: болото, кустики. Если с умом, то вплотную к человеку подползти можно — не увидит, не услышит. С умом... Только немец — он тоже не дурак.
Раз, другой чуть приметно нагнулись ветки большого куста. А ветра нет. Выходит, сидит под кустом немецкий наблюдатель. Тоже замаскировался на «ничейной».
Бинокль прощупывает каждый метр, останавливается на каждом бугорке или ямке. Пост здесь, видимо, у немцев постоянный. Одного наблюдателя сменил другой.
Перед выходом еще раз обсудили, как идти, где лучше залечь. Распределили обязанности: один прыгает на наблюдателя, другой заранее приготовленным кляпом запечатывает ему рот, третий, если понадобится, «погладит» по голове прикладом.
Вышли близко к полуночи. Ползли, прислушиваясь к каждому шороху. Залегли в болоте перед самой сменой караулов, в трех метрах от поста. Новый наблюдатель и оглядеться не успел — придавили к земле. Потом взвалили его на спину самому дюжему из разведчиков, Карякину, и назад.
Хватились фашисты, когда у разведчиков восемьдесят метров «ничейной» полосы были давно за спиной. Пальбу подняли бешеную. Но трое друзей уже сидели в окопе, с любопытством разглядывали своего «языка», хохотали, как он, здоровенный немец, испуганно таращит глаза.
— Сытый такой немец.Крепенький. Лет под тридцать пять,— вспоминает Павел Алексеевич — Кажется, просто взяли. А запомнился. Первый все же. Сколько страха тогда натерпелись. Потом, в какие только переделки не попадали! Привык.
- Сколько вы фашистов взяли во время войны, Павел Алексеевич?
- Разве упомнишь всех!— отвечает.— Много их было...
Прославленные сибирские дивизии воевали там, где особенно трудно. После разгрома немцев под Москвой пришлось Карякину в составе своей части освобождать от врага Северный Кавказ. Здесь во время налета «юнкерсов» его тяжело ранило. До сих пор об этом напоминает осколок в ноге.
... Слякотная украинская весна 44 года. Сколько горя и слез увидел солдат из далекой Сибири на близкой ему многострадальной Украине. Сколько выплаканных глаз женщин и детей с радостью и надеждой смотрели на бойцовосвободителей. И сколько следов фашистских зверств! К этому привыкнуть невозможно…
У станции Водопой, возле Николаева, продвижению полка мешал немецкий пулемет. Фашисты, оставляя станцию, приказали двум головорезам задержать советских бойцов, пока немцы, «удрапают» подальше.
— Велели мне взять двух разведчиков, пробраться к пулемету и уничтожить, а пулеметчиков брать обязательно живыми,— говорит Павел Алексеевич.— А они головы поднять не дают! Плащ-палатку мою прострочили пулями. Ну, зашли мы сбоку и навалились на них. Здоровые были зверюги и отчаянные. Обыкновенно, значит, скрутили мы их и поволокли. Тут только заметил, что плащ-палатка в крови. Ранило меня...
За этот подвиг Карякина наградили орденом Славы III степени. После недолгого лечения в санбате он снова вернулся к своим друзьям-разведчикам. Сибирская дивизия участвовала в освобождении Николаева, форсировала Буг и с боями подступила к Одессе.
— Проведали мы, — продолжает рассказ Карякин,— что на одесских путях стоит большой эшелон из Германии с гостинцами для немецких солдат. Его даже разгрузить не успели. У состава идет возня, пыхтит паровоз, слышна чужая речь. Фашисты хотели свои подарки вывезти, чтобы нам не досталось. А мы решили его не выпускать! Ночь, тьма, ни зги не видно. Подложили под рельсы у самого фашистского носа мины и взорвали. Нас обнаружили... Всю ночь продолжался бой. И хотя нас всего 15 бойцов, но мы продержались до утра. А с рассветом подошло подкрепление. За успешные действия в тылу противника и захват вражеского эшелона с подарками Павла Карякина наградили орденом Славы II степени.
А вот бумага с блокнотный лист, врученный смелому и отважному воину: «Вам, товарищ гвардии старший сержант Карякин Павел Алексеевич, за отличные боевые действия по овладению областным центром и крепостью Измаил объявлена благодарность Верховного Главнокомандующего, Маршала Советского Союза товарища Сталина (приказ от 26 августа 1944 года).
Командир части, гвардии подполковник Сметанкин».
Все дальше на запад двигалась армия. Позади остались Днестр и Дунай. Советские войска громили врагов на территории Румынии. И всегда впереди полка сибиряков, которым командовал подполковник Настагунин, вели поиск обстрелянные в боях, прошедшие огонь и воду полковые разведчики. И вел их молчаливый и спокойный молодой колхозник из Кузбасса Павел Карякин.
Как-то Павел Алексеевич с другом оказался метрах в двадцати впереди от передовой. И вдруг немецкие танки. Два обошли их, остановились и бьют по нашим. Впереди фашистская передовая. От своих отгорожены этими металлическими чудищами.
Лежат два солдата и чуть не плачут от обиды и злости: ни гранаты под рукой, ни бутылки с горючей жидкостью. Из винтовки по танку пальнуть — что пощекотать. Лежи и жди, когда повернется да к земле припечатает. А танк отстрелялся, повернулся и прошел мимо. Оказывается, на близком расстоянии не видно, что на земле делается. За несколько дней до победного сорок пятого года войска 2-го и 3-го Украинских фронтов окружили будапештскую группировку немцев. Круглые сутки шли тяжелые бои в столице Венгрии. Зажатые в кольцо фашисты предпринимали отчаянные попытки вырваться, пускались на всякие хитрости.
Однажды ночью мимо штаба полка Настагунина автоматчики, одетые в советскую форму, вели большую колонну военнопленных.
— Что-то нам в этой колонне не понравилось,— говорит Павел Алексеевич.— Мы спрашиваем: «Кто идет», а конвоиры отвечают, по-русски, конечно: «Осторонитесь, пленных ведем!».
Тут мы быстро разобрались, что к чему. Большая группа эсэсовцев пыталась хитростью выбраться из Будапешта. Когда фашисты поняли, что их разгадали, они атаковали штаб полка.
Бой был, бой жесткий. Двадцать наших разведчиков, санитарная рота и штабные офицеры дали фашистам прикурить! До трех часов следующего дня шло сражение. Уложили немцев там видимоневидимо. Довелось мне в тот же день вести пленного фашистского генерала в штаб, так от того, что он увидел, всего от злости повело.
Через четыре года после победы за тот бой Павлу Алексеевичу Карякину вручили в горвоенкомате орден Славы I-й степени.
- Концевой О.
Добавил: Администратор
Нет событий связаных с этим человеком.
Нет статей связанных с этим человеком.
