Родился: неизвестно
Фронтовик
ДОБРЫЕ СЛЕДЫ
В человеке всегда проглядывает профессия. Михаил Герасимович Усов о себе говорит, словно книгу читает. Ни одного лишнего слова, все рассчитано. Только факты и события.
— Ну что я? Рос в Михайловке, это маленькая деревенька за Юргой, когда едешь на Томск. Сельские мальчишки рано привыкают к труду. Я еще до школы пас скот, подвозил на волокушах сено, во всем помогал старшим.
Пошел в школу. В ней больше всего мне понравился сам учитель Виктор Александрович Ожегов. Какой он спокойный, внушительный, ровный! Никогда не повысит голоса, не сорвется на крик, что бы ни случилось. Подрасту, думал я тогда, непременно стану учителем, как Виктор Александрович.
И, что вы думаете? Стал. Окончил педагогические курсы, пошел работать в начальную школу. А уже потом, работая, закончил заочно Томское педучилище. Нам некогда было засиживаться в студентах, надо работать, обучать грамоте. Учительствовал во многих деревнях и селах Юргинского района — Латгальце, Ново-Гутове, Любаровке.
Из Любаровки ушел на службу в Красную Армию.И вот я курсант полковой школы в одном белорусском городе. Нам сказали:
«Из вас, комсомольцев, будем готовить командиров танка, механиков, водителей, башенных стрелков. Держитесь, ребята, в воздухе пахнет порохом!».
Но никто не ожидал, что так скоро вспыхнет мировое пламя. В середине апреля 1941 года я надел шинель, а уже 22 июня радио передавало: «Внимание, внимание, передаем важное сообщение!». Война!
Запылали города и села вдоль западной границы. Горько, как горько отступать! Полк отходил на восток через Минск. На подходе к Минску узнаем: в городе уже действует фашистский десант. Смекаем мы, на машине в Минск нам нет дороги, его надо обходить, иначе... И правильно поступили, что пошли в обход: не попали в плен и сохранили себя для дальнейшего сопротивления врагу.
С потерями добрались до Могилева, и только тут чуть перевели дух. Нас направили на переформировку. Собирались стать танкистами, сказали нам, а будете артиллеристами дальнобойного орудия. Каждый час, каждую минуту — на учебу, впереди много испытаний!
А испытание вот, уже у порога. Вражеская лавина докатилась и до Могилева. Опять отступление, опять потери и нескончаемая тревога. Отступая, выводили из строя связь, били, как могли, обнаглевших фашистов. Им казалось, что они будут все время наступать, а мы только отступать.
В районе Ельни и Дорогобужа случилось страшное — попали в окружение. Что делать? Решили выходить из кольца отдельными группами с боем. Кто уцелеет, тот уцелеет... Что стоил нам этот выход, судите сами: из всего артполка осталось лишь 20—25 человек.
Помнится: голодные, измотанные добрались мы до станции Апрелевка, что рядом с Нарофоминском. Не успели оглядеться, опять отправили на переформирование. Медлить нельзя - дальше Москва. В неимоверно трудной обстановке я сумел сохранить комсомольский билет. Он очень дорог для меня. Посмотрели на мои документы, на комсомольский билет и сказали: «А теперь, старший сержант, ты будешь не артиллеристом, а разведчиком. Нам во как нужны надежные разведчики! И запомните: хватит отступать, дальше мы ни шагу не сдвинемся на восток.
Ходил в разведку за линию фронта и в составе взвода, и в составе группы помельче. Были удачи и неудачи. Разведка — такое дело, где ты или притащишь «языка», или сам станешь жертвой. Один раз немцы пропустили к себе в тыл целую группу наших разведчиков, а потом закрыли отход. И все. Не вернулись парни в полк. Другой раз мы забросали гранатами немецкие блиндажи и с боем взяли «языка». Приволокли его в штаб полка. Немец оказался толковым, знал немного русский язык и дал ценные показания. Выходит, что они, фашисты, уже назначили день штурма Москвы. Что вышло из этого штурма, теперь известно даже школьнику.
В декабре 1941 года и в январе 42-го войска, вопреки ожиданиям фашистов, сами перешли в наступление. Наступал и наш 1-й полк 113-й стрелковой дивизии. Я тогда командовал взводом.
Командование ставило задачу — выбить, противника из деревни то ли Набережная Большая, то ли Набережная Балка, не помню. Фашисты засели в церкви, обстреливают из автоматов и пулеметов все подходы — прямо спасу нет. А перед церковью к тому же река. Говорю солдатам: «Попробуем взять с фланга, другого подхода не придумаешь». Зашли мы сбоку, начали...
А как шло дальше наступление, не скажу, не знаю, потерял сознание. Потом, в госпитале, восстановил картину. Из церкви меня на мушку взял немецкий снайпер. Разрывная пуля раскрошила всю челюсть. Ранение тяжелейшее. Целый год выхаживали меня врачи. Дальше — увольнение из армии со снятием с военного учета, вторая группа инвалидности...
Как видите, никаких героических дел не совершал. Просто воевал до последнего, как мог, как позволяла обстановка.
…Продолжая рассказ Михаила Герасимовича, добавим, что не будь тысяч, миллионов таких, как Усов, шли бы гитлеровцы дальше, не повернули бы вспять на запад от Москвы, не побеждали бы.
Вернулся Михаил Герасимович домой, в Юргу. Увидели родственники, всплакнули: «Ой, господи!
Что с тобой наделал проклятый Гитлер!». И тут же стали успокаивать: «Ничего-ничего, теперь отдыхай, ведь у тебя неработающая группа инвалидности».
Однако знал комсомолец Усов: не усидеть ему дома в такое время. Продолжалась жестокая война. Везде не хватало людей. Фронт требовал: давай, давай подкрепление! И, преодолевая свое нездоровье, Усов опять идет в школу. Он снова среди милых, но не по возрасту серьезных ребят военного времени.
А спросите: что ему давала работа? Хлебную карточку он, как инвалид войны, получил бы и без работы. Заработок? Он мизерный. В чем же дело? Дело, видно, в партийной, в комсомольской ответственности перед Родиной.
По возвращении в Юргу Усов вступает в партию в школе №1. И работает в начальных школах района до 30-летнего стажа педагогического труда.
Теперь уже есть двойная причина уходить на отдых без упрека совести. Но Михаил Герасимович рассудил по-другому:«Нервишки стали сдавать, в школе работать трудновато, сменю обстановку».
И пошел работать на машзавод, в отдел кооперированных поставок. Здесь проработал еще 6 лет.
Семь лет тому назад Михаил Герасимович ушел на пенсию по возрасту. Ушел - сказано не совсем точно. Сразу после ухода его избирают секретарем первичной партийной организации домоуправления. Сюда входят коммунисты, находящиеся на заслуженном отдыхе и проживающие в пристанционной части. Здесь дел секретарю невпроворот. Главное теперь — это выполнение решений ноябрьского (1981 г.) Пленума ЦК КПСС.
В пристанционной части население живет в основном в своих, индивидуальных домах, имеет огороды, а многие еще занимаются и скотоводством. Коммунисты-пенсионеры, считает секретарь, могут многое сделать для выращивания скота, для увеличения продукции животноводства. В прошедшее лето они несколько раз выезжали в совхозы «Линейный», «Зимниковский», косили там сено, стоговали.
Не забывают старые коммунисты и о благоустройстве своего микрорайона. Тут работы, говорит Михаил Герасимович, непочатый край. Еще неприглядны многие наши улицы, не удовлетворяет население снабжение водой, не на должном уровне медицинская служба.
Наверное, коммунистов парторганизации удовлетворяет работа секретаря, коль на партийном посту он находится уже семь лет. Не пройдет Михаил Герасимович и двадцати шагов по родному городу, чтобы не встретился ему или хороший знакомый, или бывший ученик, чтобы они не поприветствовали друг друга. Это хороший знак, что человек оставил на земле добрые следы.
- Картель И.
Добавил: Администратор
Нет событий связаных с этим человеком.
Нет статей связанных с этим человеком.
